Управляемая смычка города с деревней
Это был один из главных лозунгов большевиков — город должен был помочь деревне машинами и образованием, а от крестьян требовалась бесперебойная поставка продуктов питания горожанам. Правда, большевики несколько лукавили с этим тезисом, выдавая его за собственное социальное ноу-хау. Дело в том, что эта «смычка» существовала и до революции 1917 года, только ее никто не пропагандировал как особую социальную модель.
Если не считать народников середины XIX, неудачно сходивших просвещать деревню, никто законодательно на уровне государственной политики в этот процесс больше и не вмешивался до прихода к власти большевиков. Просто всегда так было — летом крестьянин работает в хозяйстве, осенью продает урожай, а зимой, если не ленивый, ездил в город на подработки. За работу получал деньги, перед возвращением что-то прикупал в дом или для своего хозяйства.
Естественно, что на работе в городе крестьянин всегда знакомился с бытом и нравом горожан. Разумеется, деревенского мужика не впускали в богатые роскошные дома дальше двора, и что такое элитная итальянская мебель или произведения живописи, он не знал. Однако, не особо и стремился узнать, пустым баловством считал он это дело. После революции и Гражданской войны все продолжалось в том же давно размеренном ритме, тем более, что город после войны нуждался в расчистке от завалов, строительстве новых домов, прокладке коммуникаций, заготовке дров — на такие работы и приглашали с поздней осени до весны крестьян (они просто меньше денег просили за это).
Механизация же деревни, действительно, до революции проходила достаточно медленно, поскольку никто даром крестьянам тракторов не раздавал. Правда, и сами крестьяне не особо спешили сменить живого коня на железного — хлопотное дело, пока освоишь новую технику, да еще расходы на топливо и ремонт — лошадь понятнее и сподручнее, она либо жива, либо умерла. Однако, и большевики лукавили, продвигая в жизнь процесс механизации крестьянского труда (и это очень скоро поняли крестьяне), они выделяли трактора для деревни, но только для достаточно идеологизированных хозяйств нового типа — коммун, позже колхозов. Что и понятно, богоборцы бесплатные трактора дают только в обмен на душу.
Но уже очень скоро, в годы первой индустриализационной пятилетки самовольные хождения на подработку в город из деревни начали пресекаться властями. По селам ездили специальные рекрутеры, которые нанимали на определенные работы строго регламентированное количество рабочих рук, которые привозились в город, размещались в специальных бараках, и просто так бродить по городу крестьянин уже не мог — милиция следила строго. И такое положение дел продолжалось несколько десятилетий, только к концу шестидесятых годов ХХ века колхозники вновь обрели возможность свободно посещать крупные города и даже столицу.
Безусловно, речь не шла о препятствиях в посещении городского рынка или пригородных мест в течение дня. Запрещалось въезжать колхозникам самовольно в крупные города на продолжительный срок и устраиваться там на работу без специальной разнарядки. Таким образом в СССР была строго регламентированная и жестко контролируемая смычка города с деревней, которая позднее спровоцировала усиление антагонистического восприятия столичных горожан жителями деревни. Справедливости ради стоит отметить, что определенное рациональное зерно в этом контроле было — если крестьянин, из года в год работая сезонно в городах, привыкал к относительно легким (в сравнении с крестьянским трудом) заработкам, он все менее охотно брался за соху.